Интервью газете «Слобода» от 19 августа 2019 г. Михаила Майорова.
В истории старого еврейского кладбища в Чулкове, получившего в прошлом году статус исторического некрополя, произошло еще одно важное событие.
Составлен и опубликован его иллюстрированный каталог — скорее всего, первый в мировой практике персональный перечень закрытого еврейского кладбища с фотографиями всех сохранившихся на территории надгробий.
О еврейском занудстве
Об истории этого музея под открытым небом мы поговорили с автором каталога, тульским историком Михаилом Майоровым.
— Михаил Владимирович, с чем связан такой повышенный интерес к этому историческому объекту?
— Прежде всего с захоронением здесь большого количества талантливых и неординарных личностей, оставивших о себе память в истории Тулы. Результаты деятельности тульских евреев по-настоящему поражают. Они открыли первый кинематограф, сделали первое освещение улиц, замостили Епифанский, нынешний Демидовский, мост, недорого сдавали жилье, занимались коммерцией и всегда выручали русских, давая в долг. И в то время, и на протяжении столетия это были известные учителя, врачи, музыканты, конструкторы, строители, военачальники. Среди них герой 2-й мировой Фрида Пац, главврач городской больницы Мотл Стольцер, композитор Я. Л. Львович, производитель лучшего кирпича и кафеля Израиль Басин, актёр Намфрод, промышленник, филантроп, подвижник М. З. Дубини многие другие
— Кого бы Вы назвали самым значимым для Тулы, для еврейской общины — из тех, кто погребен на Чулковском кладбище?
— Это, конечно, семейство Зафренов. Уроженец Ковеля тульский раввин Меер Зафрен в XIX в. по принуждению служил в инвалидной роте, но уже там стал «заколачивать деньгу». Кстати, в то время в Туле жили 213 солдат-евреев, большинство служили в подвижных инвалидных ротах при оружейном заводе. Трудились они добросовестно, и именно этот факт многие историки считают одной из главных причин отсутствия в Туле антисемитизма.
За 15 лет Меер наладил свое дело и обратил его на пользу Туле, прослыл меценатом. Он подарил городу здание будущей средней школы № 1 в Заречье. На богослужениях ему, первому раввину, стелили на улице бархатную дорожку. Именно семейство Зафренов хлопотало об открытии нового еврейского кладбища. После чего в 1904 г. к территории кладбища отошли 1021,12 кв. сажен земли и было дано разрешение на постройку дома на кладбище.
— А куда делось старое?
— Негласным распоряжением властей его уничтожили в 1857 году. Это была маленькая территория, появившаяся за городским Всехсвятским кладбищем в конце XVIII века. По плану 1848 года Всехсвятское представляло собой квадрат размером 32 на 32 метра, огражденный земляным валом. В середине девятнадцатого столетия оно оказалось переполненным. Как писал тогда один из чиновников губернского правления, хоронить покойников на положенную глубину невозможно, так как и без того в земле много старых гробов. По окрестностям распространялся трупный запах, возникла угроза эпидемии. И тогда еврейское кладбище снесли в пользу православных. Останки похороненных здесь евреев сровняли с землей. Сохранилось лишь с полсотни надгробий. Многие могилы были разграблены, некоторые вещи из них до сих пор находят в разных концах кладбища.
— Новое кладбище открыли, получается, достаточно быстро.
— Сказалась та еврейская способность достигать цели, которую расценивают как занудство: воинское начальство завалили соответствующими просьбами. Заводской архитектор вынужден был отвести место для «кладбища нижних чинов Еврейского закона» за Чулковской слободой.
— То есть на территории патронного завода?
— Это сейчас принято так утверждать. А на самом деле сначала возникло еврейское кладбище и только потом патронный завод. Так что это предприятие находится на кладбищенской земле.
На кладбище поселили рабочих
— Что представляет собой данный некрополь? Есть какие-то особенности?
— Еврейское кладбище в Туле отличается четкостью планировки, распределения по рядам и квадратам и совершенно лишено пустырей, характерных, например, для белорусских кладбищ. Есть основания полагать, что строгая планировка тульского еврейского кладбища была определена заранее под непосредственным воздействием православных устоев жизни городского начальства. Ведь тульские градоначальники С. Т. Красноглазов и Н. И. Добрынин, упразднившие первый еврейский участок на Всехсвятском, не скрывали своего антисемитизма, а возможность разброса и пустот исключалась сразу. Тем не менее кладбище нельзя отнести к разряду тесных даже несмотря на изобилие оград.
— В истории кладбища после 1917 года произошли большие перемены?
— На самом деле они начались еще в Первую мировую. В связи с наплывом беженцев в Туле были заняты все минимально пригодные для жилья помещения. И тогда постройка, предназначенная для омовения покойников, и сторожка были отданы под жилье рабочим патронного завода. В сторожке жило полтора десятка человек. Несмотря на антирелигиозные гонения и закрытие синагог, в советское время община прилагала большие усилия для сохранения кладбища. В двадцатые и тридцатые годы организацией похорон и содержанием кладбища занимались активисты неофициального, фактически подпольного местного похоронного братства Хевра каддиша.
У них были конюшня, катафалк, обрядовый материал и всё необходимое, чтобы достойно проводить человека в последний путь.
В Тульской областной иудейской общине хранится книга, в которую записаны все похороненные с 1918 по 1982 годы. С иврита это название переводится как «братство погребения». Именно от стилистики этих списков в основном пришлось отталкиваться при составлении каталога.
— А в чем состояли особенности стилистики?
— Записи заносились в книгу амбарного типа дореволюционного издания, шапки таблиц в которой пропечатаны на иврите. По четным страницам они велись на русском языке, по нечетным на иврите. Расположение страниц — справа налево. Текст на иврите сопровождается нумерацией объектов, не совпадающей с нумерацией русских строк. Русская нумерация отсутствует с июля по декабрь 1941 года. После кончины инициатора составления списков захороненных Ильи Абрамовича Сороцкина в 1959 году авторство дальнейших списков вряд ли может быть точно установлено, хотя известно, что одно время их продолжал Макс Тимофеевич Зукин.
Вступление и основной текст написаны если не каллиграфическим, то, во всяком случае, добротным почерком явно по просьбе Сороцкина и принадлежат неустановленным лицам. Это предположение мотивируется сравнением с неровным, «дрожащим» почерком самого Сороцкина и искажениями некоторых предложно-падежных конструкций. Во вступлении несколько неожиданно звучит обращение на «вы», но таким образом составитель проявляет пиетет к умершим.
С течением лет почерк меняется: с 1945 года на страницах появляется совершенно иная гарнитура, далекая от каллиграфии, торопливая и с претензиями на изящность. Ощущается небрежность: имена не всегда поддаются расшифровке и неделикатно сокращаются. Далее писцы менялись еще не единожды.
Время от времени встречаются несуразности в датах, когда свидетельство о смерти оказывается датированным раньше самой смерти. Причины подобных курьезов следует искать в бытовых ситуациях. Исправить здесь мы ничего не можем за редким исключением совсем уж из ряда вон выходящих случаев. Например, когда свидетельство о смерти гражданки, скончавшейся 2 января, датировано 21 декабря.
— Почему в 1969 году кладбище было закрыто?
— Оно было окончательно законсервировано в связи с открытием нового городского погоста на Новомосковском шоссе — на Мыльной горе.
Единственный в мире
— Что представляет собой каталог? Как он выглядит?
— Это пронумерованный иллюстрированный перечень исторически важных объектов, находящихся на закрытом еврейском кладбище. Он составлен на основе фотосъемки с привлечением частичной топографической съемки, вычиток текстов табличек и иных памятников, сбора информации у частных лиц, постоянного уточнения этой информации, описания некоторых надгробий, которые должны быть признаны за многоценные образцы погребальной культуры. Ценность этих объектов прежде всего диктуется фактом единичности. На эту деятельность у меня ушло шесть лет.
По сей день на микроскопической территории кладбища находятся затерянные в земле таблички, портреты, знаки религиозной символики. В то же время, вследствие расположения на заводском пространстве, сотрудники некрополя выявляют предметы совсем иного рода: старинную и советскую стеклянную посуду, скобяные изделия, металлический инструмент.
Уже в самом начале ландшафтных исследований назрела необходимость музеефикации каждого объекта.
— Как это делалось?
— Сначала фотографировались памятники, пребывавшие в шаговой доступности. Копировались все русскоязычные тексты. Через некоторое время специалисты по ивриту и идишу занялись переводом и осмыслением еврейских текстов. Полноценной работе по изучению семантики еврейских надгробий препятствует тривиальный факт: отсутствие серьезных научных трудов в этой отрасли, несмотря на безусловную уникальность и ценность художественного и текстового оформления еврейских надгробий.
— Они действительно представляют собой историческую ценность?
— Безусловно, особенно портреты. Скажем, на еврейском кладбище мрамор и габбро — редкие гости. Если они есть, то чаще всего перемещены с каких-то других кладбищ для вторичного использования. Превалирует известняк — обычный для дореволюционных мастерских белый камень.
Еврейские ограды в большинстве кованые. Литых мало, а деревянных нет совсем. По ценности они приравниваются к памятникам. Окружающие некоторые участки металлические, преимущественно чугунные, ограды должны быть со временем причислены к единицам фондового хранения под открытым небом и признаны исторически ценными. Параллельно с известным металлопроизводством тульская еврейская община старалась наладить независимое изготовление оград и сопутствующих танатических символов — звезд Давида, колец, ромбов, завершений для входов и даже форм наподобие корон. Многое из промышленного наследия XIX — начала ХХ вв. сегодня обнаруживается под антикультурным слоем, главным компонентом которого является перегной. Систематически выходят из земли утерянные фотографии, таблички, предметы быта.
— То есть это всё еще изучать и изучать?
— За кадром работы над каталогом не осталось ни одного объекта, но иногда земля возвращает утраченные, мешая окончанию любой подобной книги. Почему это издание сейчас и является наиболее полным иллюстрированным справочником по всем старинным некрополям Тулы. За годы долгих физических, архивных и выездных работ, общения с потомками погребенных лиц были получены исторически ценные сведения. В октябре 2013 г. вышел сборник «Тени старинного кладбища — еврейский некрополь в Туле». Но на этом исследования не остановились, и в марте 2015-го новые и уточненные данные были включены в книгу из того же цикла «Тени старинного кладбища — тульские некрополи», а еще через год вышел в свет двухтомник «Евреи Тулы XIX — XX веков: архивы и воспоминания», составленный на основе исторических источников и мемуаров.
Проделанная работа —
по-настоящему уникальна не только для Тулы, но и для мировой практики.Автор Сергей Гусев
