Цыплёнок жареный…

Не уверен, что наша нынешняя молодёжь знает эту весёлую народную песенку: «Цыплёнок жареный. Цыплёнок пареный. Цыплёнок тоже хочет жить. Его поймали, арестовали, велели паспорт показать.  Паспорта нету – гони монету. Монеты нету – садись в тюрьму…»

Но всё по порядку.

В новогоднюю ночь, после поздравления Президента, нескольких праздничных тостов и чашки кофе, мы решили проветриться, посмотреть на праздничную ночную Тулу.

Во дворе между двух хрущёвок на детской площадке компания молодых людей под песни Юрия Антонова жарила шашлыки. Звуки от хлопушек и фейерверков, помноженные на эхо, напоминали беспорядочную стрельбу.  По проспекту Ленина, собранные светофорами в не большие стада, слепя фарами, проносились автомобили. Мне показалось, что для новогодней ночи, их слишком много — слишком много трезвых людей.

Пешеходов, разумеется, было больше. В основном молодёжь. Оно и понятно. Не все желали креативить после часа ночи по мокрым от тающего только что выпавшего снега улицам.  Многие граждане тридцать первого работали и, выпив рюмку, другую, разомлев у телевизоров, быстро уснули.  Страдающие бессонницей, «мучили» телевизионные пульты, перескакивая с канала на канал в поисках чего-нибудь предпочтительного; например, рекламы таблеток от переедания. Выбор был. Поздравления в записи от живых и уже ушедших из жизни мэтров советской и зарубежной попсы…  нынешняя попса в лице уже не молодых, но молодящихся, застолбивших себе в телеэфире место …
В последнее время на каналах показывают много песенных конкурсов. Оказывается, наша страна богата талантами, но нам из года в год предлагают одних и тех же…  Хорошо, есть интернет… можно особо не заморачиваться не эту тему. Понятно, шоу бизнес…  кушать надо всем… и вкусы разные…                                                                                                                                                                                                           Мы идём вниз по празднично украшенному огнями и огоньками проспекту, к нашему «Белому дому», к нашему Кремлю.  Настроение на редкость прекрасное. Даже приподнятое.

Я в Туле с 1973-его года. Как приехал учиться в шестнадцать лет в Политех с родной Брянщины, так и застрял здесь. Через три года юбилей – полтинник.

Приближаемся к площади Ленина. Издалека слышна музыка. Вход на площадь через металлоискатели. Много полиции. У металлоискателей небольшие очереди. После металлоискателя – пять — шесть полицейских. Всматриваются в лица, проверяют содержимое сумочек…

У нас нет сумочек. Мои спутники прошли кордон. Меня остановил молодой полицейский и что-то сказал в лицо. Из-за шума я не расслышал. Он нагнулся к моему уху и повторил: «Иностранцам сюда вход воспрещён!» Я опешил, на мгновение лишился дара речи, хотел выругаться, но вовремя вспомнил, что могут привлечь… да и не гоже так реагировать на провокацию.

Первое приличное, что пришло в голову после трёхэтажного мата и что можно было озвучить:                              — Я еврей!..

В глазах полицейского я прочитал недоумение и понял, что сказал невпопад, что моё лицо и гамма эмоций на нём лишь укрепили парня в своих действиях.

— У Вас есть паспорт? – спросил он.

— Я оставил паспорт дома…  у меня есть пенсионная карточка «Забота», — ответил я, достав портмоне с пятидолларовой купюрой (чтобы деньги водились), с семью тысячами рублей, с кучей визиток, льготных карточек разных фирм, и трёх пластиковых карт Сбербанка (рабочей, пенсионной новой и пенсионной старой, которую до сих пор, почему-то не выбросил). Некоторое время я лихорадочно на глазах полицейского перебирал карточки. Наконец нашёл «Заботу» и протянул блюстителю порядка.

— Паспорт! – нарочито не обращал внимания на «Заботу» полицейский.

— Она именная! Здесь моя фамилия, имя и отчество…

— Паспорт! – настаивал полицейский. – Отойдём в сторону! Мы мешаем движению, — добавил он, нежно взяв меня за талию и бережно убрав с прохода.

— Паспорт! – повторил полицейский ещё раз.

Забытый дома паспорт никак не мог оказаться в моём кармане. Возникла немая сцена.

— Выходите! – строго сказал человек в форме. – я Вас провожу.

Я тронул плечо, в двух шагах ожидавшей меня спутницы, и, когда она повернулась сказал:    — Пошли отсюда! Меня не пускают!..

Она сначала ничего не поняла. Я повторил, и мы стали выходить.

Уже пройдя обратно через металлодетектор, я повернулся и спросил полицейского, оставшегося внутри периметра: «Как Ваша фамилия?»

Он назвался. Обычная русская фамилия: толи Телегин, толи Недюжев, — я тут же её забыл.

—  Ждите о себе в интернете! – обиженно сказал, «выпуская пар».

Настроение было испорчено.

Моя спутница нашла по телефону своего сына, и мы втроём пошли гулять на набережную Упы.                                                                                                                                                                                                                 — Действительно, — заметил я, — всё правильно! Верующему еврею нечего делать возле рождественской ёлки…

Я вспомнил, как несколько лет назад, когда синагога находилась на улице Московская, в арендованной половине дома на две семьи, нас – нескольких евреев во главе с раввином – возвращавшихся поздно вечером после молитвы в Йом-Кипур, задержала милиция и доставила в отделение для выяснения личностей, поскольку у нас не было документов.

По еврейскому закону в Субботу и другие праздники запрещено переносить деньги, документы, сумки и так далее.

Несколько часов в милиции выясняли наши личности – «пробивали по базе». Дольше всех держали раввина, поскольку он был прописан в Москве.

Потом я вспомнил, как меня и моего спутника в подземном переходе при выходе из станции метро «Китайгород» обыскивали два подвыпивших милиционера.  Мой спутник был с подозрительной борой. Шла чеченская война.  Нашли тфилины и долго вертели их в руках, не понимая, пока Женя не сказал, что это «предметы культа».

Я удивился, что милиционеры, дежурившие неподалёку от Московской хоральной синагоги, ничего не знают об иудаизме.

Мой спутник был более снисходителен: «Мы сами недавно ничего не знали, — заметил он».

Ещё я вспомнил недавний рассказ приятеля.

Его друг пару лет назад в качестве туриста был в Риме. Посетил римскую синагогу и прихватил там в качестве сувенира, не заплатив, проспект.

Измученный совестью, он поклялся вернуть проспект обратно или отдать деньги.

Через год, будучи в Европе, он решил заехать на день в Рим, чтобы выполнить клятву. Прибыв в синагогу, он с проспектом в руках пытался объяснить местным своё желание. Те вызвали полицию. Полиция первым делом потребовала показать паспорт. Паспорт традиционноэ оказался оставлен в гостинице.  До гостиницы было «рукой подать». Героя истории доставили в полицейский участок. Ничего не поняв, долго искали переводчика. Когда переводчик нашёлся, они, выслушав задержанного, решили, что «этот русский — сумасшедший»; они уже не знали, как от него избавиться. Когда он предложил им «сбегать в гостиницу и принести паспорт», его с облегчением отпустили.

Из-за отсутствия при себе паспорта вместо того, чтобы гулять по Риму, друг моего приятеля целый день провёл в полиции.

Когда я вспомнил эти истории, меня отпустило. Хорошее настроение начало восстанавливаться. От спонтанного мстительного намерения вскоре не осталось следа.

Прогулка по красочной набережной Упы, огненное шоу в стенах Тульского кремля, нескончаемая череда фейерверков, праздничное настроение публики, — окончательно вернули мне прежнее приподнятое состояние духа – столь редкое в последнее время, а потому по-особому ценное.

Семен Брагилевский