ДВЕ ВСТРЕЧИ
Пейсахова Мария Исаевна, 24 года
корреспондент, г. Москва
Незаметно проходит время, летят года, и, к сожалению, из сознания многих людей стирается память о том страшном времени, которое довелось пережить нашей стране. Еще несколько лет назад – это была живая история, о которой говорили и помнили с любовью в сердце.
Лично для меня, добавлю, что мне сейчас 24 года, День Победы всегда был неординарным событием. И не потому, что в школе отменяли нелюбимые занятия, а потому что всюду царила атмосфера праздника. Город, украшенный яркими оранжево-черными ленточками, торжественные шествия, тысячи радостных лиц на улицах города, запах хризантем, улыбающиеся ветераны, интересные передачи по телевизору, и, конечно же, салют на главной площади города. В школе ко Дню Победы готовились основательно, приходили ветераны, рассказывали свои истории, и все мы, маленькие шалопаи, слушали их с нескрываемым интересом, и для нас тогда война не была далекой и неизвестной.
Что же происходит сейчас? Нынешняя молодежь, среди них и мои ровесники, в основной массе своей, уже не воспринимает ту войну, как страшное горе, как великий подвиг, для них – это одна из страниц в долгой истории России, скажем, такая же как Невская битва, или Первая Мировая Война. Для них – эта война потерялась в далеком прошлом, том прошлом, которое не имеет никакого отношения к современности, а такие слова как «героический подвиг», «мужество», «патриотизм», «любовь к родине» чаще всего jcnf.ncz пустым звуком.
Я провела небольшой эксперимент, в компаниях совершенно разных людей заводила разговор о войне, а потом к концу его добавляла: «Если начнется война, я обязательно пойду», на меня смотрели как на больную, делали круглые глаза и недоуменно отвечали «Ты что с ума сошла?». А теперь представьте, если бы я сказала так в 1941, чтобы ответили мне? Думаю, что ни у кого и в мыслях не было бы сказать мне «Ты что с ума сошла?». Мне бы ответили совсем по-другому.
И доказательством тому служат рассказы участников ВОВ, мне к моей великой радости удалось поговорить с двумя прекрасными людьми, ветеранами войны, и задать им некоторые вопросы. Кроме вопросов, относящихся к их непосредственному участию в войне, я задала им два общих вопроса «Что такое по вашему война?» и «Как ко Второй Мировой Войне относиться современная молодежь?». Я получила очень интересные ответы, но об этом позже. А сейчас в порядке очередности я расскажу вам две истории, две судьбы, две пересеченные войной линии жизни.
История первая.
Ростовцев Иосиф Маркович, 1925 года рождения. Мы беседуем с ним в его уютной двухкомнатной «хрущевке», хорошо поставленным, офицерским голосом он рассказывает мне свою историю.
К моменту начала войны Иосифу Марковичу было 15 лет. Он жил с отцом и мачехой в украинском городе Житомире. Он хорошо запомнил тот день, когда по радиоприемнику передали сенсационное сообщение Молотова о нападении Германии на СССР. В нем сразу же проснулись сильные патриотические чувства, и желание пойти на войну стало неотступным. Он еще не знал о всех зверствах гитлеровцев, но даже если бы знал, это не погасило бы в нем жажды защищать родину. И Иосиф начал оббивать пороги военкоматов. Но, ему все время отказывали, дескать, молод ты еще парень. Но он не сдавался, и вот наконец, в 43 году, когда ему было неполных 17 лет, его призвали на фронт.
Сначала его направили в Ижевскую школу младших специалистов по вооружению, где он учился до весны 1944 года. И по ее окончанию он сразу же попал на фронт. Его зачислили в полк авиации дальнего действия, который постоянно менял место дислокации, стоял то в Западной Украине, то в Польше, и всегда — в 40 километрах от линии фронта. Иосифа назначили мастером по вооружению, в его обязанности входило вешать бомбы, снаряжать боеприпасы и следить за исправностью вооружения. Самолеты, с которыми ему приходилось работать, были когда-то гражданскими, но в военное время их переоборудовали в боевые. Под нижнюю часть самолетов, где находились бомбодержатели прикрепляли бомбы, четыре – по 250 килограмм или две – по 500.
Иосиф усердно трудился, но ему хотелось большего – летать самому. И он стал добиваться права стать воздушным стрелком. К слову, командир полка, в котором служил Иосиф, сумел создать среди солдат такой боевой пыл, что все, буквально все, стремились в небо. И очень огорчались, когда им не удавалось лишний раз выйти в полет. Можно сказать, что право в очередной раз подвергнуться смертельной опасности было не жестокой участью, а – привилегией.
Но вернемся непосредственно к нашему герою, к его великой радости, его назначили воздушным стрелком. Вместе с экипажем, состоящим из шести человек, он летал вглубь Германии. В общей сложности полет длился 4 часа. И каждая секунда его была наполнена смертельной опасностью.
Эти полеты Иосиф Маркович помнит настолько четко, будто это было совсем недавно. Он стоял спиной к полету, и таким образом мог видеть, как падают и разрываются бомбы. И каждый раз, когда он видел яркое, громадное пламя, объявшее землю после падения бомбы, напряжение и страх покидали его. Главное – было выполнить задание, а что уж там будет дальше – не важно.
В один из таких полетов, к самолету прикрепили сразу шесть бомб, четыре по 250 килограмм, и две по пятьсот, что значительно превышало допустимый предел. Высота полета была не слишком большой – четыре тысячи километров, и взрыв, произошедший на земле, мог с легкостью уничтожить самолет.
И вот бомбы были сброшены, и вот прогремел взрыв, и такая радость нашла на Иосифа, что он забыл обо всем и начал танцевать на столике, установленном в самолете. Товарищам передалось его веселье, и они добродушно смеясь сказали: «Выполнить задание — дороже жизни».
И после этого в местной газете вышла статься под названием «Выполнить долг – дороже жизни», где описывался тот случай, когда Иосиф танцевал на столике.
— Патриотизм среди нас был величайший, я забыл, что меня могут сбить, забыл, что взрывная волна может достичь самолета, — улыбается Иосиф Маркович. — Просто я был счастлив от того, что нам удалось выполнить задание. А один раз я даже не придал особого значения тому, что в окошко самолета попала пуля, разорвалась, и осколками ранила мне ладонь. Это были пустяки, мелочи.
Полк Иосифа Марковича закончил войну 29 апреля – бомбить уже было нечего. А День Победы стал для него прекраснейшим днем, одним из самых счастливых в жизни. На аэродром привезли бочку водки, и солдаты, сидя на траве, пили вместе с командиром, а потом пели, танцевали, и произносили торжественные речи.
После войны Иосиф Маркович стал военным, и получил назначение в Туле. Сейчас он живет вместе с внуком в двухкомнатной хрущевке. На жизнь не жалуется, и любит вспомнить молодость. Он считает, что нынешняя молодежь забыла ту войну, и мало ей интересуется, и, что былого патриотизма уже в людях нет.
На мою просьбу дать определение войне, он задумался на несколько секунд, но ответил так:
— Знаете, война была освободительной, а значит мы должны были воевать. И хотя я радовался, когда видел, что бомбы достигли цели, но я никогда бы не смог ударить немецкую женщину, застрелить немецкого военнопленного, и поделился бы последним кусочком хлеба с немецким ребенком. И надо сказать, что война для меня была не только апофеозом патриотизма и мужества, но и величайшим горем, которое я осознавал, но желание защитить родину и своих близких было сильнее любых размышлений о бессмысленности и жестокости войны. Мы освобождали, а не нападали.
История вторая:
В 1939 году Михаил Соломонович Пунковский закончил школу, и по комсомольскому набору поступил в военно-морское училище в Баку, проучился там полтора года, и из-за болезни вынужден был покинуть его, и вернуться домой, в Тулу. Его призвали в армию, в пехоту. Службу он проходил в Азербайджане. Однажды к ним приехал вербовщик, и отобрал пять человек, в том числе Михаила, для обучения в Мелитопольском военно-авиационном училище. Михаил прилежно учился, и уже готовился к карьере летчика, но внезапно один теплый воскресный день перечеркнул все его планы.
В училище был выходной, и как водиться перед увольнением ребятам раздавали сухие пайки, в состав которых входили всяческие вкусности: шоколад, печенье, конфеты.
Как обычно учащиеся были в радостном возбуждении перед ожидаемым увольнением, как вдруг по училищу пронесся невероятный шум, началась непонятная суета. И Михаил узнал невероятную новость – началась война. Немец уже бомбит Киев, и подходит к Мелитополю.
Затем последовал приказ Сталина – ликвидировать все военно-авиационные училища. Та же участь постигла и Мелитопольское, а учащихся сформировали в мотострелковые бригады и бросили, как говориться «затыкать дырки» .
Михаил попал под Ржев, его назначили командиром минометного расчета, и в одну из страшных бомбежек его ранило. Взрывом бомбы его немного контузило, а осколки снаряда до сих пор «сидят» в его спине, часть их вынули в госпитале, но те, что находились в непосредственной близости от легких и сердца доставать не стали.
В Арзамаском госпитале он пробыл недолго, раны его быстро «подлатали» (война требовала новых кадров), и послали под Москву, в Тушино обучаться на курсах командиров взводов пехоты. Перед самым выпуском его вызвали, и сообщили, что по комсомольскому набору, его направляют в органы контрразведки. И снова началась его фронтовая жизнь. Он попал в стрелковый батальон. Но вскоре его перевели в 48 зенитную дивизию РГКА. И вот уже именно с ней он прошел всю войну.
Пережил горечь отступления, прошел долгую дорогу на запад, принимал участие в освобождении Минска, Могилева, Гомеля, Бобруйска.
Но перед этим была страшная Курская битва. Рассказывая о ней Михаил Соломонович вздрагивает, и голос его становиться тише, он то и дело вставляет в свое повествование такие слова как «ужас», «нечто», «кошмар».
Курскую дугу он сравнивает с мешком, внутри которого находились советские части, а с одной и другой его стороны — немцы. Там было страшно, безумно страшно. До 500 танков с одной и с другой стороны. Настоящее месиво. Самые страшные бои были под деревней Прохоровка, на самом стыке «мешка». Небо, усеянное самолетами, и месиво танков, которые буквально влезали друг в друга. Сколько танкистов тогда погибло, даже страшно сказать.
— Но, вы знаете, такой великий патриотизм был в народе, что казалось нам ничего не страшно! — улыбается Михаил Соломонович. — На той войне – стояли на смерть. Хотя иногда попадались и предатели, мне лично приходилось задерживать несколько человек, которые пытались перейти на немецкую сторону. Но это частные случаи.
Победа в Курской битве положило начало активному наступлению. Вскоре освободили Минск. И полк Михаила двинулся вперед к германской границе, и успел дойти до Кеннисберга. Там они стояли около месяца, а затем поступила новая команда, их погрузили в эшелоны, и окольным северным путем увезли на Дальний Восток.
Там Михаил Соломонович участвовал в тяжелых боях с японской армией. На пересеченной местности, на плоской хорошо просматриваемой равнине было очень тяжело сражаться. Михаил еще раз был ранен, пуля, чуть-чуть задев голову, проскочила наискосок, по касательной, оставив глубокие шрамы. Говоря об этом Михаил Соломонович тихо улыбается: «С тех пор я начал верить в Бога, и в своего Ангела-хранителя!».
Но, несмотря ни на что, они перешли границу и дошли до Харбина, где их застало известие о победе. А после он приехал в Тулу. И началась мирная жизнь. Он поступил в институт, успешно закончил его, начал работать на комбайновой заводе, сначала технологом, а потом начальником отдела новой техники.
Вот коротко весь путь Михаила Соломоновича. Сейчас он живет с женой в большой красивой квартире, где ощущается атмосфера теплой старины. На жизнь не ропщет, и вспоминает о войне с тихой грустью, говорит, что не очень любит об этом рассказывать на публику.
А на мой вопрос, что же такое война, Михаил Соломонович, так же как и Иосиф Маркович немного задумался прежде чем ответить. Но ответил:
— Как я уже говорил, с нашей стороны патриотизм сильнейший, и воспитывался он десятками лет. И мы смело шли в бой, не боясь ничего. Но в любом случае, война — это всегда страшно, особенно страшно, когда люди гибнут просто так, по прихоти власть имущих. Только представьте себе, тысячи, десятки тысячки попусту загубленных жизней. Надо сказать, что советская власть не очень жалела солдат. В моей практике был такой случай: наши войска оставили высоту оставили одну высоту, в принципе, неиграющую никакой роли, об этом сразу же доложили наверх, самому главнокомандующему. Поступил приказ: не смотря ни на что взять эту высоту, людей порядком положили, но высоту взяли. Для солдат главное было выполнить задание, и думаю сейчас, если не дай Бог случиться война, былого патриотизма не будет! Конечно молодые люди сейчас совсем разные, но последние факты, которые я узнаю из газет и журналов, повергают меня в шок. Когда я слышу, что грабят ветеранов, инвалидов войны, забирают их награды, мне становиться больно и обидно. Ведь они покушаются на святое, неужели наши солдаты, зря проливали кровь на этой страшной войне, ведь мы старались для будущих поколений. А это поколение платит нам такой монетой!
А некоторые теперь утверждают, что и Холокоста не было. Но я собственными глазами видел Освенцим во время войны. И я с трудом могу говорить об этом. Нет, скорее, я вообще не могу говорить о том, что я увидел там. Это было страшно.
И теперь, когда я вижу, что некоторые молодые люди начинают ждать и готовиться, скажем, к дню рождения Гитлера, мне становится не по себе. Даже в самой Германии фашизма запрещен, а у нас в Туле в магазине около Главпочтамта, можно купить «Майн капф» и прочую литературу по этой тематике, и власть смотрит на это сквозь пальцы.
***
Когда слушаешь такие рассказы о войне, о мужестве, патриотизме и отваге, хочется преклонить колени перед этими людьми, и сказать им «Спасибо». И именно тогда, когда смотришь в их глаза, понимаешь, что подвиг, совершенный советским народом более полувека назад бессмертен, и, что та война, она не далекая, она близкая, и, что эхо ее до сих пор будоражит сердца многих и многих людей.